(В кои-то веки увеличил шрифт и поставил любимую гельветику).
Хорошо, что с последней записи прошло полгода. С начала путешествия я перепрыгиваю в момент, когда оно несколько месяцев как закончилось. Обычно мой поток мысли более-менее непрерывен, и из этого процесса сложно оценивать происходящее, как мы не замечаем в детстве, как понемногу растем, если не сравниваем наглядно "до" и "после".
За ушедший промежуток произошло так много всего, а как будто бы и ничего вовсе. Вот я снова дома, сижу так же, как сидел бы год назад. Что намекает на прошедший уникальный опыт, и что должно на него намекать? Давно у меня есть невроз: думать, что в жизни должны время от времени происходить разительные перемены, зарабатываться весомые достижения, иначе жизни этой нет вовсе, а меня будто бы не существует. И, может быть, разгадка в первом абзаце и лежит: мы меняемся, но не можем оценить перемену, пока не пройдет достаточно времени. Но как же тогда понять и почувствовать ценность момента? Важно ли то, что сейчас происходит, или не важно? Имеет ли смысл то, чем я занимаюсь, или это ненужная нелепость, на которую я уже потратил большую часть жизни и рискую потратить всю? Если ценность всего определяется в будущем, значит, я не могу ничего оценить и решить наверняка, не могу ни осознать необходимость перемен, ни оценить текущий момент. Откуда я знаю, правильно ли это всё, и приведёт ли к чему-то хорошему? Вот, к примеру, моя музыка впервые оказалась на выставке в галерее. С одной стороны, я об этом мечтал несколько лет. С другой стороны, и что же теперь? Выставка закончилась и уплыла в безвестность вместе с моей работой и ее результатами. Кто знает теперь, откликнется ли это мне когда-нибудь?
И я определенно не могу сказать, что музыкой для выставки заниматься не стоило. Это здорово, вроде бы. Как "вроде бы" здорово делать другие вещи, которые мне нравятся. Но как только действие завершается, я остаюсь наедине с пустотой, я чувствую прерывистость всех этих дел, словно не имеющих продолжения. Короткие отзвуки в тишине, и именно тишина постоянна, а не звуки. Эта пустота пугает и тревожит меня, от нее я уехал год назад, но она уехала со мной и со мной же вернулась. Справляться с этим все тяжелее, пустота будто бы селится внутри меня: за пределами сделанного мне нечего сказать, я молчу либо говорю какие-то невразумительные фразы. Будто старческий маразм настиг меня в 27. Эта тревога, которая раньше была лишь фоном, теперь растет и становится сильнее.
Я устал.